Великий Черчилль

Пережив битву за Британию и ужасы блицкрига во Франции, Уинстон Черчилль поздравил британский народ, переживший шторм, сказав, что это был его "звёздный час". Нация оказалась последней оставшейся державой, стоящей на пути Гитлера. Были и такие, кто считал компромисс предпочтительнее уничтожения, даже если это означало потерю империи или британской свободы. Столкнувшись с нависшей угрозой немецкого люфтваффе и неминуемым вторжением в страну в сочетании с резким падением морального духа и разногласиями в правительстве, Черчилль призвал британский народ отдать все свои силы, не щадя сил, чтобы защитить свой образ жизни и остальной мир от нацизма и его коварных замыслов.

Для тех, кто верит в теорию Великого человека, Черчилль исполнил своё предназначение, заняв пост премьер-министра в столь мрачные времена. Он являлся лидером, который безоговорочно противостоит злу, свирепствующему в Европе. Безоговорочная вера в британский народ и цивилизацию, которую он построил, лилась с губ Черчилля, как мёд. Британский народ нуждался в этом постоянном напоминании, которое поддерживало бы его в борьбе. Его речи воодушевляли слушателей, и ободряли сердца тех, кто был подавлен и чувствовал себя побеждённым. Черчилль был живым сердцем британской нации, и он отстаивал интересы Британии перед всем миром, показывая, что британская выдержка и решимость могут противостоять натиску Германии.

Под руководством Черчилля британский народ воодушевился. Британский историк Джеффри Бест в своей биографии "Черчилль: исследование величия" очень точно назвал главу, посвящённую этим решающим датам, "Его звёздным часом". Черчилль олицетворял всё лучшее, что было в Британии, и, подобно великим героическим образцам славного прошлого Британии, возродил нацию, которая была на грани краха, и укрепил колеблющийся народ, который взывал к лидеру, способному противостоять нацизму. Черчилль стал лицом Британии, и его присутствие придавало уверенности англичанам и раздражало Гитлера.

Что у Черчилля получалось лучше всего, так это подбадривать людей, отчаянно нуждавшихся в малейшем проблеске надежды. По словам Лоуренса Джеймса, "готовность Черчилля продолжать борьбу во что бы то ни стало сделала его равным двум Питтам и Ллойд Джорджам в их лучшие годы. Риторика Черчилля, как и риторика Генриха V при Арфлере и Азенкуре, задавала тон британскому сопротивлению. Его слова будоражили кровь и напрягали мускулы мужчин и женщин на заводах и в шахтах, на фермах и полях сражений".

Именно в период с мая 1940 по сентябрь 1941 года Черчилль творил свою неподражаемую магию, хотя аура, пронизывавшая этот период, была пропитана глубокой тревогой. Это настроение лучше всего передала дочь Черчилля Мэри: "Мы прожили эти дни почти машинально, переходя от выпуска новостей к выпуску и страшась того, что принесёт каждый из них".

Но не все историки убеждены, что Черчилль был "спасителем своей нации". В своём обзоре "Полдела сделано: гражданский дух в Британии во время Второй мировой войны" Родни Лоу отмечает, что с конца 1960-х годов в исторической науке появились попытки подорвать наследие Черчилля. По мнению Лоу, эти "попытки" преследовали одну цель - они "стремились запятнать "звёздный час" Британии".

Но этой точки зрения придерживается меньшинство историков. Такие историки, как Джеймс, Бест, Лоу и другие, считают, что Черчилль выполнил титаническую задачу, с которой не справились бы менее благородные люди. Джеймс отмечает: "То, что говорил и делал Черчилль, породило чувство национального единства и целеустремлённости, которое было беспрецедентным и, вероятно, никогда не возродится. В этом духе 1940 года было и остаётся что-то глубоко трогательное для тех, кто его получил. Её блеск, несомненно, переживёт клевету критиков, которым либо не нравится её коллективистский подтекст, либо они движимы желанием уничтожить все источники национальной гордости".

Задача Черчилля с самого начала была сложной, и он показал не только британскому народу, но и всему миру (особенно Америке) истинную сущность британского характера. Если бы Черчилль не был таким человеком, каким он был, и не проявил бы себя в трудные времена, которые испытывали его до глубины души, то благоприятное впечатление никогда не достигло бы Вашингтона, и Америка никогда не стала бы столь необходимым спасательным кругом. По словам Беста, эти первые дни премьерства Черчилля были отмечены бесчисленными речами и напутствиями, которые глубоко трогали его слушателей, будь то молодая домохозяйка или член кабинета министров. Всякий раз, когда дух британского народа начинал ослабевать перед лицом надвигающейся неопределённости, ему оставалось только послушайте голос Черчилля, транслируемый по радио в каждый очаг каждого дома. Он поддержит их. Он не даст им упасть. Он защитит их своим телом и призовёт каждого честного британца сделать то же самое! Черчилль сумел сплотить вокруг себя народ Великобритании и её правительство.

Клемент Эттли заметил: "Мы все были едины в решении великой задачи обеспечения выживания нашей страны. Лейбористы и консерваторы работали сообща, и разногласий по партийным линиям не возникало. Также существовало единство между военными и гражданскими лицами... У нас был премьер-министр, который разбирался в войне, и значительная часть министров участвовала в Первой мировой войне, что способствовало большему взаимопониманию".

Поистине, редкий человек мог устоять на ногах, когда многие были готовы упасть или спрятаться. Черчилль вызывающе выступал против зла, которое, по его мнению, было несовместимо с высшей цивилизацией.

Джон Лукач в своей книге «Поединок: восьмидесятидневная борьба между Черчиллем и Гитлером» утверждает, что исход войны за британские острова был решён в ходе боевого испытания, состязания воль. По мнению Лукача, победил сильнейший. Черчилль показал Гитлеру и всем, кто наблюдал за происходящим, что Британия не отступит и будет продолжать сопротивляться растущей силе нацизма. Даже после битвы за Британию, когда английская сельская местность лежала в руинах, Черчилль не сдавался. Редкое сочетание харизмы и личного обаяния сделало Черчилля одной их самых динамичных личностей 20-го века. Черчилль обладал неукротимым духом, и этого было достаточно, чтобы поднять британскую нацию. Британский народ и Черчилль создали связь, которая выходила за рамки физического мира – Черчилль представлял каждого британца, и каждая Британия была опосредованно связана с этим выдающимся человеком.

Он помог объединить британскую нацию вокруг себя и пробудить в ней желание выжить и победить. Известный историк Ричард Овери в своём обзоре книги Лукача «Пять дней в Лондоне», опубликованном в мае 1940 года, считает, что работа Лукача является «интересным и утончённым вкладом в дискуссию, которая ещё не закончена». Лукач продолжает свою аргументацию из своей более ранней работы «Дуэль», в которой описывает первые дни, когда Черчилль пришёл к власти, как «поворотный момент во Второй мировой войне» (интересна разница мнений русской и английской истории: поворотными моментами войны мы называем Сталинградскую и Курскую битвы). Победа больше не была невозможной, потому что Черчилль возвышался над Британией как колосс. Такой смелый вызов, брошенный в защиту свободы и раскрепощенности, стал первым чувствительным ударом, нанесённым Гитлеру. Это было заявление о том, что Британия вступит в борьбу с Германией и, если потребуется, будет действовать в одиночку.

Черчилль олицетворял лучшее в Британии, и, подобно великим героическим примерам славного прошлого Британии, он возродил нацию, которая была на грани краха, и возродил колеблющийся народ, который взывал к лидеру, способному противостоять злу Гитлера и нацизма. Как защитник и заступник, Черчилль был лицом Британии, и его присутствие придавало уверенности его народу и раздражало Гитлера.