Изучая минойское линейное письмо А, ученые столкнулись с ситуацией, в которой
находится ныне изучение этрусских текстов: читать мы их можем, а понимать— нет,
ибо язык неизвестен. В расшифровке слов этрусского языка всякие попытки привлечь
на помощь другие языки не увенчались успехом.
Вот еще некоторые сопоставления Гордона: минойское кадумане и финикийское
Кадм, минане и Минос; дакусене и хурритское Даккушени; сукиритесейя и хурритское
Шукритешуйя и др. Как видим, сам Гордон находит в табличках имена не только
семитского происхождения. Пока что они и в дешифровке минойского языка. И все
же значение некоторых минойских слов исследователям удалось установить — удалось
благодаря комбинаторному анализу, анализу структуры текстов.
По своему характеру большинство минойских текстов, т. е. текстов линейного А,
сходно с расшифрованными и переведенными текстами линейного Б — они являются хозяйственными
документами, списками, отчетами и т. п. В текстах линейного А многие слова сопровождаются
изобразительными знаками — указателями, детерминативами (как и в линейном Б).
Это позволяет судить о смысле слова, рядом с которым стоит детерминатив. Если,
например, какое-либо минойское слово сопровождается детерминативом «сосуд», это
означает, что оно передает название какой-либо жидкости или сыпучего или растопленного
вещества и т. д. Облегчают понимание текста и знаки цифр. И все же нетрудно догадаться,
что при изучении текстов, написанных на языке, который для нас «звук пустой»,
легко впасть в заблуждение, ошибиться в истолковании смысла слов и вообще пойти
по неправильному пути.
А поэтому необходимо время от времени пересматривать коренным образом даже
самые, казалось бы, достоверные и обоснованные истолкования минойских слов —
ведь они тоже могут оказаться плодом заблуждения. Такие «ревизии» позволяют
избавляться от ошибок; те же слова, которые выдерживают очередную «ревизию»,
видимо, определены правильно. И, опираясь на них, можно делать новые попытки
истолкования других минойских слов, в свою очередь подвергая их последующей
проверке и контролю.
Мы можем указать еще на одно, возможно мнимое, соответствие. Перуцци в своей
книге «Минойские надписи» сравнивает слова ятаноатанотанано- с хеттским словом
истанана, значащим ‘алтарь’. Если я- и а- в минойских словах входят в корень
слова, то сравнение оказывается невозможным (иное дело, если эти я- и а приставки)
Что же касается минойского танано-, то его можно сравнить с хеттским словом:
возможно, хеттское ыстана- на читалось станана1, а начальная группа ст- в линейном
письме писалась т-. Но даже если эти слова родственны, это не значит, что родственны
языки: речь может идти о культурном влиянии, т. е. о заимствованиях.
А ведь именно это слово сравнивалось с хеттским исхассарас 'госпожа’, причем
минойские формы асасараме и ясасараме сравнивались с хеттским исхассарас-ми
'моя госпожа’. Видимо, слова асасараме, ясасараме к хеттскому исхассарас никакого
отношения не имеют.
В милийской стеле есть упоминание о боге Сарпедоне. По-ликийски его имя звучит
Зрппеду, где через у передается особый носовой звук, похожий на н, образующий
слог (ср. нем. bilden, произносимое как bildn в разговорной речи).
С Сарпедоном мы встречаемся не только в Малой Азии, но
и на Крите. Брат легендарного владыки Лабиринта царя Миноса также носил имя
Сарпедон2. Древние же легенды утверждают, что Сарпедон правил ликийцами, жившими
на острове Крит. Лингвисты отметили также совпадение ликийского и минойского
имени Вадунами (в ликийском — Бадуними с особым начальным звуком, средним между
в и б).
