Ниоба

У царя Фив Амфиона была жена по имени Ниоба. Она была необычайно красива, горделива и надменна. Как видно, пошла в отца, который жестоко поплатился за свою надменность. Ниобе, правда, было чем гордиться. Она гордилась знатностью происхождения — своего и мужа (он был сыном Зевса), гордилась умением мужа играть на лире, его богатством и силой, гордилась своей красотой, но больше всего — своими многочисленными детьми. От них она получала ни с чем не сравнимое удовольствие и радость, называла себя самой счастливой из матерей. Но высокомерие, с каким она об этом говорила, послужило причиной постигшего ее огромного несчастья.

Поклоняетесь богам, которых не видите, о которых знаете только понаслышке, а богов, находящихся среди вас, не замечаете! Меня вы не считаете богиней, а Латону почитаете? Почему вы возводите жертвенный алтарь и жжете ладан ей, а не мне? Разве вы не знаете, что моим отцом является Тантал, единственный из людей, который имел смелость сидеть за одним столом с богами? И что моя мать — Диона, сестра звезд? Почему для вас безразлично даже то, что мой дед — Атлант, который держит на своих плечах небесный свод, а вторым моим дедом и одновременно свекром является сам Зевс? А царство, которым владеем мы с мужем, а несметные богатства в нашем дворце — это для вас тоже ничего не значит? А моя красота, разве хоть в чем-то уступает красоте богинь? И даже если ничего из этого не вызывает у вас почтения, то тут присутствуют семь моих сыновей и семь дочерей!»

Слова царицы повергли фиванок в ужас. Они знали, как велика гордыня их властительницы, не снисходящей до своих подданных. Но такого богохульства они от нее не ожидали. Будучи весьма набожными, фиванки затрепетали от страха. Не давая им опомниться, Ниоба продолжала: «Теперь вы знаете, что моя гордость имеет основания! Кто, по сравнению со мной, богиня Лето? Кто ее отец? Когда-то для нее на всей земле не нашлось местечка, где бы она могла родить. Скиталась по миру, подобно тому, как остров Делос блуждал по морю. Вот он в конце концов и сжалился над ней, скиталец над скиталицей, и принял ее в трудный для нее час. И сколько детей родила Лето? Двоих, и только. Это лишь седьмая часть от числа моих детей. Видите, как я счастлива! Счастливее богини! И навсегда останусь счастливой! Имея такое множество детей, можно позволить себе быть уверенной в своем счастье. Разве может судьба обидеть меня? Нет, конечно. Даже если кто-то из моих дорогих детей умрет, у меня останется их еще много. Мое счастье не знает страха и опасений. Не представляю, что должно случиться, чтобы я лишилась половины своих детей. Но даже и тогда у меня будет не двое детей, а больше. Что это вообще такое, иметь двоих детей? Это все равно, что быть бездетной! Вот почему я повелеваю вам, а вы слушайтесь меня: снимите лавровые венки с головы, прекращайте жертвоприношение и отправляйтесь по домам! И в другой раз думайте, кому следует приносить жертвы!» Испугавшись гнева царицы, женщины разошлись, не завершив жертвоприношения. А лавровые венки поспешили снять, чтобы разгневанная царица не приметила кого-нибудь в венке. Но уходя, они шепотом, про себя молились и упрашивали богиню не сердиться на них. Ведь не по своей вине они не завершили жертвоприношение.

Идя домой, они поглядывали на царский дворец. Там сидит царь Амфион, муж Ниобы, который возвел стены вокруг города и ведет себя столь же надменно, как и его жена. Стоило ему только начать играть на своей волшебной лире, как камни сами отрывались от скал, сами двигались к городу и складывались в мощные стены. Лиру он получил от богов, они благоволят к нему. Но Ниоба? Разве она сделала что-нибудь для города? Вряд ли боги всегда будут милостивы к ней, раз она столь надменна. Ведь надменность предшествует падению.

Надменная речь Ниобы рассердила не только набожных фиванок, но разгневала и саму богиню Лето. Опечаленная, она отправилась на остров Делос, где на вершине Кинта родились ее дети Аполлон и Артемида. Там обратилась к ним: «Дорогие мои дети, для меня так важно, что я дала вам жизнь, что до сих пор меня чтили как богиню. А вот теперь... Вы только представьте себе, люди стали сомневаться в моей божественности. Не надо воздвигать алтарей в мою честь, не следует приносить мне жертвы. Это все заявила гордая фиванская царица Ниоба. Ее гордыня не знает границ. Милые дети, заступитесь за мать, не допустите, чтобы смертная женщина оскорбляла меня! И если бы только этим ограничилось ее оскорбление! Богохульствуя, она задела самое святое для меня — мои материнские чувства! Она ставит своих детей выше вас, бессмертных богов, денно и нощно дарующих людям свет! Эта хулительница даже назвала меня бездетной! У нее такой же дерзкий язык, как у ее отца — Тантала! Прошу вас, дорогие дети, заступитесь!»

«Милая мама, перестань плакать, твои слезы только задерживают свершение заслуженного Ниобой наказания!» — утешил ее бог Солнца.

«Да, мамочка, поскорее осуши свои слезы,— присоединилась и богиня Луны.— За свое богохульство, за то, что оскорбила тебя, гордая Ниоба жестоко поплатится!»

И дети Латоны, Аполлон и Артемида, не мешкая, пустились в путь по голубому небосводу. Закутавшись в густое облако, они пересекли по воздуху обширные морские просторы и спустились на землю у стен Фив. Перед городом простиралось ровное поле, где жители устраивали разнообразные состязания. Чуть ли не каждый день раздавался здесь топот быстро мчащихся коней, вздымались вверх поднимаемые колесницами тучи пыли. В тот день приняли участие в соревнованиях и сыновья Ниобы. Они восседали на стройных конях, покрытых дорогими пурпурными чепраками. Уздечки и вся сбруя излучали золотое сияние. Самый старший из сыновей стрелой несся по кругу на своем коне. Вдруг он вскрикнул от боли, выпустил из рук поводья и упал на землю. Из его груди торчала стрела.

Перелетев через коня, он рухнул на землю, заливая ее кровью. Два других царских сына, закончив упражняться в верховой езде, разделись, намазались маслом и, крепко обхватив друг друга, принялись бороться. Каждый хотел взять верх. Но ни одному из них не суждено было стать победителем, ибо их победила смерть. Разгневанный бог пронзил одной стрелой сразу обоих братьев. Они разом вскрикнули от боли и упали на песок, разом бросили последний взгляд на белый свет и испустили последний вздох. Ужасную смерть увидел пятый сын Ниобы. Он со всех ног бросился к умирающим братьям. Склонившись над ними, стал разнимать их руки, ибо они и мертвыми сжимали друг друга, словно собираясь бороться. Но не успел оказать им эту последнюю услугу. Его тоже пронзила смертоносная стрела. Так прервалась жизнь пятого сына фиванской царицы.

Шестому из братьев, еще мальчику, стрела попала в колено. Почувствовав жгучую боль, он попытался вытащить стрелу из раны. Но едва наклонился, как в него угодила новая стрела, на этот раз в горло. Поток крови выбил ее из горла, она взлетела вверх и вслед за ней хлынул поток крови. Увидев это, последний и самый младший из братьев Илионей воздел руки к небу и стал умолять: «Боги, все вы, живущие на небе, сохраните мне жизнь!» Рыдания сотрясали его. Он видел лишь разящие стрелы, не видя того, кто посылает их в цель. Но даже если бы и увидел и воззвал к самому Аполлону, напрасны были бы его мольбы. Разгневанный бог, хоть и был тронут мольбой испуганного и беспомощного мальчика, уже не мог остановить полета пущенной стрелы. Единственное, что он успел сделать, это пожелать малышу легкой смерти. И стрела пронзила сердце мальчика. Семь мертвых братьев, семь бездыханных тел царских сыновей лежали в пыли на поле. Столь суровой была кара за богохульство матери. Гнев бога стал утихать.

Ужасная весть о случившемся быстро достигла города. Плачущие друзья и родственники принесли скорбную весть в царский дворец. Несчастный отец мертвых сыновей царь Амфион не в силах был выдержать такое горе. Вытащил меч и пронзил им себя. А что же царица Ниоба? Она никак не могла поверить в случившееся. Гнев на богов охватил ее. Неужто они столь сильны? И столь дерзки? Ярость и печаль терзали ее, но, в конце концов, печаль пересилила. Она упала на колени и стала рыдать так, что даже камень сжалился бы над ней. Как не похожа была она в этот миг на прежнюю надменную Ниобу, шествовавшую с гордо поднятой головой по городу, вызывая зависть его жителей. На Ниобу, посмевшую прогнать фиванок от алтаря Латоны! Затем вскочила она на ноги и с безумным видом, сопровождаемая семью дочерьми, промчалась по улицам города и выбежала на поле, где погибли страшной смертью ее сыновья. Она прильнула к их хладным телам, обнимала и страстно целовала своих горячо любимых детей, понимая, что все это уже в последний раз. Когда, наконец, Ниоба встала с земли, в лице ее не было ни кровинки. Воздев руки к небу, она снова принялась богохульствовать. Она снова опустилась на колени, склонилась над своими мертвыми сыновьями. Опять боль и гнев переполняли ее сердце, жестоко раня его. Вдруг она резко встала и вскричала: «О нет, жестокая Латона, несмотря ни на что, ты не одержала надо мной победы! Хотя меня и постигло самое жестокое горе, какое только может постичь мать, хотя нет на свете несчастней меня, все равно у меня больше детей, чем у тебя, довольной и счастливой! У меня еще есть семь детей, а у тебя только двое! Да, у меня их больше, чем у тебя, никогда не терявшей детей. А значит, я все равно победила тебя!»

Едва она кончила богохульствовать, как задрожала тетива лука и раздался свист стрелы. Ее направила богиня Артемида. Этот зловещий звук всех поверг в трепет. Однако Ниоба даже не шелохнулась. Гнев и душевная боль придали ей отвагу. Семь дочерей Ниобы, одетые в черные одежды, стояли возле своих семи мертвых братьев. Стрела поразила одну из них в тот момент, когда она нагнулась, чтобы вытащить стрелу из тела брата. Бездыханная, она упала прямо на него. Другая дочь подбежала к матери, чтобы утешить ее. Но только начала говорить, как вдруг замолчала, согнулась, как дерево под порывом сильного ветра, и упала на землю. Никто даже не успел заметить, откуда прилетела стрела. Третья дочь в ужасе бросилась бежать, но и она оказалась повергнутой на землю. Четвертая стала оплакивать погибших сестер, но ее плач почти сразу же прервался, и она упала мертвой рядом с ними. Пятая и шестая в смятении стали искать место, где они могли бы укрыться. Но от стрел, пущенных богом из смертоносного лука, нет спасения. Шесть бездыханных сестер лежали на земле, ни о чем не ведая. Им не суждено было увидеть конца этой страшной сцены.

Почти обезумев от горя, Ниоба протянула руки к последней, младшей дочурке. Прикрыв ее своим телом, она отчаянно взмолилась: «Младшую, хотя бы младшую оставь, богиня! О ней одной молю». Не вняли боги словам Ниобы, и самая младшая ее дочь упала мертвой. Поздно, слишком поздно воззвала к богам с мольбой горделивая мать! Семь мертвых сестер, семь бездыханных тел царских дочерей лежали в пыли на поле. Кара свершилась, и гнев богов утих. Подкосились ноги Ниобы, рухнула она на тела мертвых сыновей и дочерей, оцепенела от горя. Отхлынула кровь от ее щек, неподвижными прядями повисли волосы, застыл взгляд. Ни капли жизни не осталось в ней. Язык оцепенел, кровь застыла в жилах, не повернуть головы, не шевельнуть ни рукой, ни ногой. Будто окаменела она.

Вдруг сильнейший порыв ветра подхватил окаменевшую Ниобу, перенес ее на родину, в Лидию, и там опустил на вершину горы Сипила. До сих пор стоит там скала, похожая на женщину, и по сей день из той скалы льются слезы. Это Ниоба оплакивает своих детей.