Москва > Москва в будущем

Москва в будущем

Людям свойственно задумываться о будущем, пытаясь заглянуть вперед, за завесу времени. Конечно же, всем интересно, какой станет Москва через несколько десятилетий, как она изменится, что нового появится на ее улицах. Такая потребность возникала уже не раз.

Например, в 1913 г. была выпущена серия открыток, которая так и называлась "Москва в будущем". Над памятником Минину и Пожарскому нависает эстакада, к которой подвешен вагон. А вот другая открытка — вид Театральной площади. На третьей мы видим Лубянскую площадь, где высятся многоэтажные здания, а в траншее, через которую перекинут мост, движется поезд. На четвертой — аэросани у ресторана "Яр" на Петербургском шоссе.

Это же шоссе, только теперь его называют Ленинградским, присутствует и в описании Москвы будущего, которое принадлежит писателю и журналисту Михаилу Кольцову: "Ленинград, начинаясь у Финляндского вокзала, кончался Воробьевыми горами. Широкая литая дорога из синего стекла, между двумя рядами садов и домов, соединяла две разросшиеся и слившиеся столицы. В новом Ленинграде, исполинском городе, семьсот верст в поперечнике, мировом центре социалистического мира, издавалась, само собой, "Правда"... По широкому проспекту, заменившему собой Ленинградское шоссе, сновали потоки быстрых электромобилей".

Не правда ли, и в открытках, и в представлении Кольцова мало общего с тем, что происходит в Москве сейчас? Это понятно. Думая о будущем, люди, как правило, ошибаются. Но это их не останавливает, и они продолжают предаваться этому увлекательному занятию и... продолжают ошибаться.

Давайте попробуем помечтать и мы. Что же ждет Москву через 20, 30, 50 лет? Те идеи, о которых мы здесь расскажем, принадлежат разным архитекторам, некоторые просто, как говорится, "носятся в воздухе", некоторые — уже заложены в основу разработки нового генерального плана столицы.

Наверное, самый болезненный для Москвы вопрос — это вопрос о ее территории. Мы уже знаем, как стремительно разрастается город, — вот он уже "перешагнул" за границы Московской кольцевой автомобильной дороги, вот уже строительные краны уходят из Бутово, Косино, Солнцево. Но ведь это означает, что жителям этих и других отдаленных районов придется ежедневно преодолевать расстояния, еще более значительные, чем сегодня. А следовательно — увеличится нагрузка на общественный транспорт столицы, который и сейчас работает на крайнем пределе допустимости. Страшно и то, что Москва теряет лесопарковый пояс, окружающий город, теряет места отдыха и прогулок, сельскохозяйственные земли.

Если так и дальше будет продолжаться, то не окажется ли прав Кольцов, и не сольется ли Москва с Петербургом и заодно — с Курском, Смоленском, Воронежем, Тамбовом?

Думая над тем, как справиться с этой проблемой, архитекторы предлагают создать вокруг Москвы, в зоне 90—100 км несколько городов-спутников. Для начала три — например, в Тверской, Владимирской и Калужской областях. Обязательное условие — связать эти города с Москвой скоростными видами транспорта, способными двигаться со скоростью около 200 км/ч. Тогда расстояние от Москвы до каждого города-спутника можно будет преодолеть всего за полчаса — гораздо быстрее, чем сегодня добираются до центра живущие, скажем, в Крылатском или Строгино. А если в таких городах жители смогут найти себе работу по душе и места для отдыха, а сами города будут отличаться привлекательностью облика, то наверняка многие и многие москвичи, особенно те, что нуждаются в квартирах, захотят там жить. Тем более, что при сравнительно небольших размерах этих городов люди окажутся ближе к природе, а те, кто захочет, получат участок земли и смогут вести индивидуальное хозяйство. Это очень заманчиво, например, для многодетных семей.

Для того чтобы предотвратить дальнейшее "расползание" городской территории, архитекторы предлагают и другое средство — уплотнить уже существующую застройку. В этом смысле большие, резервы существуют, например, в новых жилых районах. Действительно, там очень велики расстояния от одного дома до другого, нередко слишком широки магистрали, много незастроенных, "пустых" пространств. Но зато — сколько света, солнца и воздуха! Таковы были еще совсем недавние представления о том, как должны выглядеть человеческие поселения будущего.

Город наших дней гибнет оттого, что в нем присутствует геометрия. Строить свободно, на вольном воздухе - это значит на месте несуразной, бессмысленной застройки произвести планомерную застройку. Вне этого нет спасения.

Чтобы ввести принцип серийности в градостроительную программу, необходима индустриализация строительства" .

Тот же Корбюзье в 1922 г. разработал проект современного города на 3 млн. жителей. Вглядитесь в этот проект: не правда ли, очень похоже на те районы, где многие из вас живут?

Посмотрев на эскизы мастера, друзья говорили ему: "Вы забрались в двухтысячный год". Во всех газетах писали, что он проектирует "город будущего" .

И вот мы на пороге 2000 года. Многое из того, что предлагал несколько десятилетий назад Ле Корбюзье, осуществилось. И не только в нашей стране, но и за рубежом. И что же? Теперь все симпатии людей обращены к старому городу, к тому самому, кривые улицы которого тот же Ле Корбюзье называл "дорогой ослов" (в отличие от прямых и широких дорог людей). Оказалось, что старый город не потерял своего обаяния, а напротив — с каждым годом становится все притягательнее. Оказалось, что прямые и широкие дороги рождают чувства потерянности и неуюта, а геометрически заданные архитектурные формы, основанные на угле 90°, не вызывают тех эмоциональных переживаний, какие вызывает архитектура минувшего. Оказалось, что кроме света и воздуха, человеку нужны еще и тени, и укромные уголки.

Поэтому и возникают различного рода предложения, как приблизить среду обитания новых районов к среде обитания сложившихся частей города. А в таких замыслах архитекторы склонны рассматривать постройки в новых районах лишь как некий каркас будущей городской территории, внутри которой можно и нужно продолжать строительство, причем строительство разноэтажное — начиная чуть ли не с домов в один-два этажа. Иными словами, они предлагают относиться к новым жилым районам не как к окончательному результату архитектурно- строительной деятельности, а лишь как к ее началу. Это должно привести в конечном итоге и к существенным изменениям в облике новых районов, и к уплотнению застройки.

Существуют и совсем удивительные соображения. Ну, например, строить в новых районах копии известных произведений зодчества разной поры. Действительно, очень трудно придумать что-либо новое. Почти всегда оказывается, что и это тоже уже было.

А вот предложение, выдвинутое в первой половине 30-х годов советским поэтом Ильей Сельвинским: "Нужно создать "улицы архитектурного эксперимента", на которых художники смогли бы строить, как хотят, не заботясь о связи с соседским зданием. Эти улицы останутся векам, как замечательнейшие памятники революционных исканий, и уже в одном этом выразится стиль нашей эпохи, яркий и волнующий. В строительстве этих улиц нужно использовать все наиболее пригодные манеры, тона, материалы. Если хотя бы два-три дома окажутся воплощением социалистического стиля или по крайней мере подскажут этот стиль, — это сразу оправляет весь промах экспериментаторства" .

Как жаль, что эта затея тогда не нашла энтузиастов, которые бы воплотили ее в действительность! Но, может быть, еще не поздно? Может быть, и такая улица появится в Москве будущего, Москве третьего тысячелетия?

Уплотнение городских территорий должно коснуться не только недавно освоенных районов Москвы, но и исторически сложившихся ее частей. В самом деле, в Москве есть немало пустующих мест, которые можно использовать и которые уже используются под строительство. Дело это очень тонкое и деликатное — нужно строить в уже существующих городских кварталах так, чтобы не изменился бы кардинально городской пейзаж. Вопрос упирается не только в мастерство зодчих, но и в возможности строительной базы, чтобы строители могли работать на ограниченных по площади участках, а не только на больших необжитых площадях.

В 30-е годы, когда Москву решительно перекраивали, когда коренным образом менялся облик улиц, до дворов руки не доходили. Сейчас во многих районах центральной части фасады зданий, обращенных на улицу, остаются без изменений (хотя реставрируются), зато дворы начинают реконструироваться.

Долгие годы архитекторы были заняты преимущественно массовым жилищным строительством в периферийных районах города. Центральная же его часть оставалась как бы за кадром.. Сейчас все чаще и чаще взоры и специалистов, и горожан обращаются к центральному ядру столицы — туда, где сосредоточены правительственные и административные здания, театры, музеи, памятники архитектуры и культуры. Как распорядиться этим богатством, как сохранить его для потомства, ничего не утратив (потерь и так уже достаточно)?

Реставрация отдельных памятников зодчества, при всей ее необходимости, не может решить положения. В наши дни речь идет о восстановлении целых фрагментов города. Памятник архитектуры должен "жить" в той среде, в окружении тех зданий, среди которых он существовал долгие годы. Поэтому в центральной части Москвы выделены так называемые заповедные зоны, где вообще запрещено какое- либо новое строительство, а существующие здания и сооружения подлежат сохранению и научно обоснованной реставрации.

Через два-три десятилетия старинные улицы Москвы должны предстать перед нами во всей своей первозданной неповторимости и красоте. В древних церквях, спасенных от разрушительных Сил времени, вновь начнутся богослужения. Многим зданиям, в которых сейчас находятся различные учреждения, будет возвращено их первоначальное назначение — гостиниц, ресторанов, магазинов, ремесленных мастерских. При этом все они получат современный уровень комфорта и благоустройства.

В центральной части города предполагается ограничить движение транспорта, некоторые улицы станут пешеходными. Первый опыт создания подобных улиц в Москве уже есть — примером тому может служить Арбат. Его реконструкция вызвала много споров. Одни были в полном восторге, другим облик "нового" старого Арбата пришелся не по душе. Очень огорчен был певец Арбата Булат Окуджава. Он прямо сказал: "Сейчас — нет Арбата". А вот молодежи обновленная улица понравилась. Облюбовали Арбат и художники, прочно утвердив свои мольберты между вызвавших столько нареканий фонарей (москвичи, склонные к острым словцам, даже говорили, что Арбат "офонарел"). Так или иначе, старая московская улица живет новой жизнью, и с этим уже нельзя не считаться.

Руководствуясь высказанной еще Ильфом и Петровым истиной, гласящей, что пешеходов надо любить, столичные архитекторы намечают еще несколько улиц отдать только для этой, все еще наиболее многочисленной части горожан. Улицы, куда будет запрещен въезд транспорту, предполагается организовать во многих районах Москвы, в том числе и периферийных. И совсем не обязательно, чтобы они были похожи на Арбат. Каждая из них должна иметь свое лицо, свои точки притяжения. Ну, скажем, Кузнецкий мост вернет себе былую славу центра торговли. А улица Никольская станет, как и раньше, "улицей просвещения", ведь еще во времена Ивана Грозного здесь был построен Печатный двор — первая в России типография. Век спустя здесь были устроены две школы, а еще через несколько лет создана Славяно-греко-латинская академия.

В начале XIX в. на Никольской размещался крупнейший в Москве книжный магазин Глазунова, где бывали Пушкин и Белинский; при магазине существовала библиотека. Да, не зря Никольскую называли "улицей просвещения” — из 31 книжных лавок, насчитывавшихся в Москве начала XIX в., на Никольской и на расположенной рядом Новой площади находились 25!

Не исключено — те из вас, кто попадет на Никольскую улицу в начале XXI в., смогут побывать в музее, где будут стоять старинные печатные станки, пройтись по прекрасным книжным магазинам. И может быть, в какой-нибудь маленькой букинистической лавочке найдется и эта книжка.

Размышляя о будущем Москвы, и архитекторы, и не архитекторы часто сетуют на то, что многие памятники архитектуры прошлого исчезли с лица земли. Не будем здесь обсуждать, почему это произошло, и осуждать тех, кто в том повинен, но тем не менее с потерей ряда сооружений трудно примириться. То и дело возникают предложения — заново построить тот или иной памятник архитектуры. Построить точно таким, каким он был, каким запечатлен на гравюрах, рисунках или фотографиях. У архитекторов существует слово, определяющее подобного рода постройки — "новодел". Практика знает достаточное число таких новоделов. Например, многие памятники архитектуры, разрушенные в годы Великой Отечественной войны, по сути построены заново. В их числе — великолепные ансамбли пригородов Петербурга, восстановление которых продолжается и в наши дни.

Воссоздание таких памятников — дело чрезвычайно сложное, требующее огромных знаний, мастерства и средств. Оно не может применяться широко по многим Причинам. Однако в ряде случаев, когда речь идет о сооружениях, очень важных для города, утрата которых образовала зияющую брешь в городской ткани, таким крайняя мера допустима, а подчас и очень желательна.

Сейчас в Москве на Красной площади восстановлены Воскресенские ворота. На Кропоткинской площади вновь возвышается храм Христа Спасителя. Сначала они будут восприниматься как новостройки, а потом — через два-три поколения — к ним все привыкнут и станут считать, что не было перерыва в их жизни на московской земле. Таково свойство человеческой памяти.

Случится такое или нет — покажет будущее. Но вот что произойдет наверняка — это научная реставрация уцелевших (с той или иной степенью сохранности) архитектурных сооружений прошлого. Сегодня в Москве насчитывается множество старинных зданий, требующих приложения умелых и заботливых рук. Починить их, вернуть им первоначальный блеск и красоту — дело, не терпящее отлагательств. Ведь каждый год, проведенный этими зданиями без ухода, усугубляет их и без того незавидное положение. Они теряют элементы своего архитектурного убранства, ветшают, приходят в состояние, когда и для них уже может встать вопрос не о реконструкции, а о полном восстановлении. Этого допустить нельзя.

Среди сооружений, требующих безотлагательного вмешательства, немало и таких, что были построены в послереволюционное время. Совсем недавно появился термин "памятник советской архитектуры". Это означает, что под охраной государства отныне должны находиться не только сооружения, чей возраст насчитывает несколько веков, но и сравнительно недавние постройки, обладающие художественной ценностью. В их числе здания, возведенные по проектам прославленных советских зодчих: К. Мельникова, братьев Весниных, И. Голосова, И. Жолтовского, А. Щусева, И. Фомина, Г. Гольца, А. Власова и др. Действительно, лучшие произведения советского зодчества — неотъемлемая часть отечественной культуры, не менее ценная и значительная, чем культура прошлых столетий. И потому руки реставраторов должны коснуться и их, в частности, следует вернуть им утраченное в процессе многочисленных бездушных ремонтов, проведенных невежественными администраторами.

И последнее, о чем хотелось бы сказать, думая о Москве будущего, — о ее силуэте. Мы уже касались этого, когда речь шла о возведении первых московских высотных зданий. Напомню: их сооружение во многом было вызвано тем, что живописный силуэт города, присущий ему от века, снивелировался, утратил свое богатство, "погас". Высотные здания, умело поставленные на карте города, возродили его, сделали его снова полнокровным. Но с тех пор прошло четыре десятилетия. В Москве появилось множество двадцатиэтажных зданий, да и тридцатиэтажные тоже уже не редкость.

Возникающие в разных районах города, эти вертикали грозят свести на нет "работу" первых московских высоток, которые того и гляди потеряются среди основательно под-росшей застройки. Так в первой половине нашего столетия потерялись прежние городские ориентиры — колокольни, купола церквей, башни монастырей. И тогда вновь встанет вопрос о силуэте. Но теперь уже, наверное, понадобятся отдельные здания в сорок, пятьдесят, а то и сотню этажей, чтобы они, поднимаясь над городом, создавали высотные акценты. Где они должны встать, какими они будут? На эти вопросы пока ответов нет. Но думать об этом уже, пожалуй, пора.

Москва третьего тысячелетия... Она должна вместить в себя и очарование прошлого, и непостижимость грядущего.

Не надо думать, что в этом городе, который трудно себе вообразить, но черты которого проступают уже сегодня, не будет проблем, что мы все решим и обо всем подумаем, а будущим поколениям останется только наслаждаться прекрасной действительностью.

Нет. Пока жив город — будут возникать все новые и новые проблемы. Решать их — вам.